Джон Кризи - Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.]
Самое скверное, что из этого предположения нельзя было выбросить слово «возможно»!
IV
Высокие гости
Они летели над Альпами.
Самолет набрал высоту и полетел ровнее. Джанет ослабила пальцы. Потом она взяла шоколадку из коробки, которая им была преподнесена при прощании добродушным и галантным инспектором из Сюртэ.
— Хочешь? — спросила Джанет.
— Нет, спасибо.
— Вот и правильно, соси свои сигареты, — одобрила она. — Послушай, Роджер!
Просто «Роджер», а не «дорогой».
— Хм?
— Когда ты раньше ездил в Париж, ты бывал в таких ночных клубах?
— Как-то заглядывал в Лидо.
— Заглядывал? — переспросила недоверчиво Джанет и повернулась к нему, чтобы оценить искренность ответа, изучая его блестящими прищуренными глазами. — Только заглядывал или сел за самый первый столик и заглядывался? Не думай, что меня волнует такое скопление голых женских бюстов, и если бы я не выглядела лучше большинства из них…
— Но, дорогая, — прервал он совершенно серьезно, — поскольку ты гораздо лучше…
Джанет не обратила никакого внимания на его слова.
— Я хочу сказать, эти отдельные кабинеты. У того симпатичного молодого американца просто не было возможности отвязаться. Она сама подошла к нему и попросила купить ей вина, а потом насильно потянула его танцевать. Один Бог знает, куда они потом отправились, после этого мы его уже не видали. — Она сморщила нос. — Какая жалость, парень мне показался таким милым. Да и она тоже.
— Но в дальнейшем она, кажется, превратилась в вампира.
— Да, да, просто чудовище!
Роджер обвил талию Джанет правой рукой и прижал так сильно, что та потихоньку ойкнула. Потом он выбрал самую большую шоколадку из коробки и положил ее себе в рот. Самолет явно начал снижаться. Скоро, очень скоро они покинут мир небесной чистоты и возвратятся на грешную землю, где люди живут, развлекаются и нарушают законы.
— Разные страны, разные люди, везде — свои обычаи, — провозгласил он тоном оракула.
— Меня не волнуют различные люди и страны, я интересуюсь только тобой и твоими обычаями, — заявила Джанет. — Мне следовало раньше заставить тебя взять меня с собой в Париж. Однако я не хотела оставлять мальчиков одних, пока они были маленькими, — добавила она рассудительно.
Последуют ли другие критические комментарии?
— Хи-хи…
— А что ты скажешь о попытке убить принца Азира?
Рука Роджера замерла. И в то же мгновение он понял, что это непроизвольное движение выдало его. Он искоса посмотрел на Джанет. Ее зеленовато-серые глаза показались ему особенно ясными и чистыми. В них читалась суровая забота о нем.
— Откуда ты про него узнала?
— Прочитала в газете, у соседа в аэропорту. У него была «Дейли глоб». По-моему, там было напечатано, что убит полковник, который тебе так нравился.
— Правильно.
— В Милане?
— Верно.
— Дорогой, — нежно спросила Джанет, — я порой удивляюсь, почему ты столько лет упорно считаешь меня слепой, глухой и безмозглой?
Он взял еще одну шоколадку, а потом уже ответил:
— Всего лишь — слишком любознательной. Ты задаешь массу вопросов и сама же придумываешь на них ответы. Я собираюсь помочь итальянцам расследовать убийство этого Джеймса Барнетта. Чистое совпадение, что его убили в тот же самый день, когда произошло покушение.
Он оглянулся, удостоверился, что его не могут подслушать, прижал губы к самому ее уху и продолжал:
— Таким же совпадением является и то, что наш человек, которому будет поручено обеспечить безопасность Его Величества принца Азира на время пребывания в Англии, в этот момент оказался в Милане, где можно получить из первых рук сведения об используемых террористами методах. Заранее предупредить — значит вооружить, утверждает Чартворд.
Джанет холодно посмотрела на Роджера.
— Действуя по сердечной доброте, — сказала она, — иной раз ты бываешь самым беспардонным вруном.
Аэропорт в Линате выглядел как с иголочки новеньким: белые здания четко вырисовывались на горизонте. По сравнению с Лондоном здесь было мало травы. Как и повсюду, в помещении аэровокзала суетилась толпа ожидающих, поблизости несли бессменную вахту пожарная и санитарная машины, механики в белых комбинезонах вели торопливые разговоры, работала заправочная машина. Их самолет приземлился очень плавно. Джанет с облегчением вздохнула, и пассажиры устремились по трапу вниз.
Роджер внимательным взором окинул стоящих за барьером: некоторые пассажиры побежали здороваться со своими знакомыми, две женщины громко плакали. Пара фотографов выделялась в группе нескольких мужчин и одной молодой женщины. Пресса, как всегда, отслеживала самое жареное. Роджер с испугом подумал, не ему ли организована столь торжественная встреча. Если так, значит — конец полуофициального визита. Он с облегчением вздохнул, когда вся компания двинулась к пожилой женщине, весьма нарядно одетой в сизо-серые шелка.
— Давай минуем фотокорреспондентов, охочих до мод, — предупредил Роджер. Они подошли к барьеру в тот момент, когда защелкали фотоаппараты и на женщину обрушился поток вопросов. Один из газетчиков неожиданно заинтересовался Роджером в то мгновение, когда тот буквально запихивал Джанет в таможню.
— Что за спешка? — недовольно спросила она. — Что ты меня так толкаешь?
— Виттейкер из «Глоба» торчит поблизости. Боюсь, как бы он меня не узнал.
— Ну что здесь страшного?
Роджер подмигнул:
— Может быть, и нет. Если его попросить, он не поместит о нас ни слова в отчете или, наоборот, насочиняет черт знает какую историю. А вдруг разобьется в лепешку, чтобы показать тебе Милан во всем его великолепии. Впрочем, может быть, ты предпочитаешь в качестве гида прекрасного черноволосого итальянца с пылающим взором?
— Думаю, в таможню надо идти этим путем, — сердито отрезала Джанет.
Прежде чем они двинулись дальше, у них весьма формально проверили багаж. Когда они приблизились к выходу, нагрузив чемоданами услужливого носильщика, к ним подошел пожилой итальянец с усталыми серыми глазами.
— Синьор Вест?
— Да.
— Идите за мной, пожалуйста, — сказал человек. Он улыбнулся, но его лицо не просветлело. Сунув под нос Роджеру свою карточку и не дав ему времени с ней как следует ознакомиться, он заговорил по-итальянски с носильщиком, а потом первым шагнул в полуденный зной.
Снаружи было настолько душно, что Джанет непроизвольно судорожно глотнула воздух открытым ртом, как это делают рыбы, выброшенные на берег. Усталый человек не торопился. Он остановил такси, раскрыл дверцу и поклонился.
— Водитель доставит вас, синьор, прямиком в отель «Муччи». Синьор Северини с нетерпением ждет момента встретиться с вами.
— Благодарю вас.
— Кто такой синьор Северини? — спросила Джанет, когда они тронулись.
— Человек, руководящий расследованием.
— Каким? — не успокоилась Джанет.
Они впервые попали в Италию. Их поражало все: высокие дома с плоскими фасадами и затейливыми чугунными балкончиками, огромные унылые многоквартирные здания, из окон которых протягивались бельевые веревки. Стены были выкрашены в самые разнообразные цвета: розовый, желтый, небесно-голубой. Строения казались нарядными и одновременно уродливыми. Все окна были закрыты ставнями, поэтому улицы выглядели покинутыми. Звенели трамваи, фыркали и урчали мотоциклы, юркие машины сновали во всех направлениях, дорожные полицейские в белых униформах регулировали движение с таким изяществом, как будто они были солистами балета и давали представление в честь королевской фамилии. Из-за спущенных занавесей часто доносились музыка, пение, а то и звуки перебранки.
Роджер всю дорогу смотрел в окно. За ними упорно следовал крошечный «фиат», который, как две капли воды, походил на замеченный им в аэропорту, но полной уверенности у Роджера не было. Он был небесно-голубого цвета, а по улицам города носились десятки подобных машин, напоминающих сказочных глянцевитых жуков.
Когда их такси приблизилось к центру, уличное движение стало настолько интенсивным, что Джанет начала нервничать. Они завернули за угол, машина остановилась, водитель красноречивым жестом указал на ветровое стекло.
Джанет даже затаила дыхание.
— Смотри!
Впереди возвышался белый мраморный собор, десятки украшающих его каменных святых и затейливая резьба застыли в величавом великолепии, купаясь в золоте полуденного солнца. Красный бархат ковров перед входами придавал картине почти варварскую пышность.
Меньшие двери были раскрыты настежь; люди, наклонив голову, проходили по огромной площади, спугивая голубей, важно расхаживающих у них под ногами, приближались к дверям и исчезали под сводами.
